Баудолино, или «человек воздуха» 1.

Новый роман Умберто Эко, итальянского культуролога и медиевиста, автора нашумевшей книги «Имя розы» также переносит нас в Высокое Средневековье. На сей раз – в двенадцатое - начало тринадцатого столетия. Время Итальянских войн и Крестовых походов. Особенностью творчества Эко является то, что оно не является привычной исторической беллетристикой, а, под занимательным покровом, таит в себе драму идей и социальных процессов, которые продолжают оказывать влияние на наш мир.

«Во втором тысячелетии от Рождества Христова политическая культура европейского мира пережила две значимые фазы, характеризующиеся различной философией, категориальным аппаратом, обликом исторических субъектов и их оппонентов. Так, средневековая практика основывалась преимущественно на противостоянии сторонников империи и папства (гибеллинов и гвельфов на языке той эпохи), на состязательности квазирелигиозных обличий политического процесса (вскормив, к примеру, под покровом Реформации национализм), а ее историческим пределом стал кризис имперской формы мироустройства и распространение новой социальной институции — национального государства.

Меж тем, задолго до наших дней, еще в недрах средневекового общества пестовался актер, заявленный на исторических подмостках лишь под занавес второго тысячелетия, — это был представитель Ordo Quartus, деятель «нового класса». Четвертое сословие в каком-то смысле является наследником «промолчавшего» сословия первого, по-своему претендовавшего на светскую власть (вспомним о теории «двух мечей»), но уступившего мирское поле на заре новой истории в пользу имперских, коммунальных и национальных организованностей. Породив напоследок плеяду особых клириков — транснациональное племя носителей интеллектуального ремесла, которые, пройдя сквозь ряд метаморфоз, выступили представителями динамичного сословия: как управленцы (клерки), политические деятели, юридические и финансовые гуру, как производители и трансляторы знания, владельцы образования, творцы властного нарратива, как пастыри массовой культуры и манипуляторы информационных потоков — все это удивительное смешение человеков, не включенных в материальное производство, но занятых интенсивной, так или иначе, социально ориентированной деятельностью. Индустриальная и постиндустриальная цивилизация ХХ века вложила им в руки могучие рычаги…» (Александр Неклесса, "Люди Воздуха".).

Баудолино – мальчик из крестьянской семьи, живущей в горах Фраскеты (Северная Италия). Он обладает редкой способностью создавать фантазии, и рассказывать о них с таким жаром, что окружающие проникаются верой. Европейцы и в ту эпоху не были простаками (тем более тертые итальянские торговцы и интригующая придворная знать). Но искренность и пламенная страсть рассказчика не оставляла средневекового человека безучастным. Не было сухости и омертвелости души.

Причем, у Баудолино обнаруживается «хитрость ребенка». Он придумывает – и сам верит своей выдумке. Но не до конца. Он точно входит в определенное медитативное состояние, из которого (в отличие от фанатика) может в необходимый момент выйти. При этом Баудолино и любит, и страдает.

Итак, в Северной Италии протекала очередная кампания императора Священной римской империи германской нации Фридриха Барбароссы. Главной причиной бесконечных итальянских войн высокого Средневековья было стремление германских королей получить императорскую корону, и стать «императором Запада» (так же, как константинопольский владыка являлся «императором Востока»).

В отличие от Византии, Западная римская империя - Гесперия прекратила свое существование в 476 году (с этого времени и начинается отсчет Средних веков). Но память о ней жила, и особенно к месту эта историческая химера пришлась, когда, после долгих веков безвременья Великого переселения народов, началось усиление Запада.

Король франков Карл Великий (династия Каролингов) совершил победоносный поход в Италию против лангобардов. В благодарность, римский папа помазал его императором Запада (в противовес византийскому императору). Здесь, кстати, уже проявлялся антагонизм Византии и Европы, повлекший позднее церковный раскол.

Таким образом, возник юридический прецедент, дающий римскому первосвященнику право конфирмации императора. Папа был слаб, ему была необходима поддержка мощного монарха против византийцев и итальянских князей. Но и франкский король нуждался в легитимации со стороны Рима, дававшей ему неоспоримое моральное превосходство над своими герцогами.

Вторым императором Каролингов был сын Карла Людвиг Благочестивый. Однако в его царствование империя развалилась на три королевства, из которых выросли позднее Франция, Италия и Германия. Самой сильной оказалась последняя. Германские короли выдвинули собственные претензии на императорский титул.

Проблема заключалась в том, что власть папы к тому времени усилилась, благодаря деятельности Клюнийского аббатства. Римский первосвященник выдвинул собственную концепцию власти над Западным миром. Началась борьба императоров и пап, являвшаяся стержнем европейской политики 12 – 13 веков.

Трудность германских монархов была в невозможности легитимации своего императорского достоинства помимо папы, ибо поздние римские императоры получали помазание от церкви, а ранние – являлись язычниками. Поэтому, каждому новому германскому королю приходилось совершать поход на Рим.

Но, к этому времени, на севере Италии выросло множество богатых и своенравных городов: Милан, Флоренция, Пиза, Генуя, Венеция, Лоди… Они находились в сложных отношениях к папе, императору и друг к другу.

В этом клубке и запутался великодушный, романтичный и жестокий Фридрих Барбаросса («Рыжебородый»). Часть городов призывала его против своих конкурентов, затем сепаратно предавала. Зато многие прежние враги переходили на сторону Фридриха. Но все же чувствовалось, что при всех распрях итальянские города-коммуны ближе друг другу, чем «зверской германской расе». К тому же, здесь намечалось будущее масштабное столкновение второго (феодального) сословия с третьим – буржуазным (пока еще бюргерским).

Союзники императора именовались гибеллинами, сторонники папы – гвельфами.

Во время осады города Тортона крестьянский мальчик Баудолино встретил в лесу заблудившегося немецкого рыцаря. Он провел его в дом к своему отцу, где рыцарь заночевал.

Баудолино, желая порадовать германца (и получить дополнительные деньги) придумал историю о том, как местный святой (тоже Баудолин) явился ему и предсказал падение города.

Эффект превзошел ожидание. Рыцарь забрал мальчика с собой, расплатившись с его отцом. Когда они приехали в немецкий осадный лагерь, оказалось, что в гостях у Баудолино был сам германский император Фридрих Барбаросса.

Фридрих велел мальчику пересказать историю со святым всем своим военачальникам и вассалам. Баудолино сделал это с еще большим жаром.

При сем присутствовали и послы осаждаемого города. Они приехали, собственно, с разведывательной целью, но, поняв, что даже святые отвернулись от осажденных, решили сдаваться. Тортона открыла ворота императору Фридриху и его армии.

Баудолино отныне стал как бы приемным сыном бездетного Барбароссы. Он много учился у его клириков, затем выполнял различные тонкие поручения, став по сути тем, что сейчас любят называть словом «политтехнолог». Предложения Баудолино были очень неплохи, например, идея организовать в Болонье центр юридической мысли магистров, независимой от внешней власти императоров и пап, но дававший Фридриху дополнительные гарантии легитимности.

Европейцы уже тогда были помешаны на крючкотворстве, унаследовав эту страсть от древних римлян («Пусть погибнет мир, но торжествует закон»). Страстью к юридическим тонкостям они напоминали и наших современников («в парламенте должны заседать юристы»); правда, последние отличаются еще большим уважением к экономистам. Это объяснимо неистребимой склонностью некоторых граждан к халяве – они полагают, что экономист знает некий хитрый прием, который позволит без труда обогатиться всему обществу. Тот же с важным видом намекает, что да, ему «многое ведомо». На самом деле, если бы экономисты действительно держали в руках золотой ключик в «страну лимонию», они не обивали бы пороги олигархов и чиновников, а сами поделались бы миллионерами и миллиардерами.

Современный экономист сродни средневековому алхимику (вспомним «Алхимию финансов» Сороса), который утверждал, что владеет тайной превращения простых металлов в золото.

(Продолжение следует).